— Да полная это ерунда,— сказал, вернее, почти прокричал Вадим, мужик лет пятидесяти, сидящему рядом в машине товарищу.
— Есть люди. Одним дано все, другим дано, но меньше. И есть третьи, их большинство, им ничего не дано. Они всю жизнь работают за пропитание. Они даже жопу газетой до сих пор трут — на бумагу туалетную у них денег не хватает.

— Я понимаю. Твое мнение основано на жизненном опыте,— ответил Сергей, сидящий рядом товарищ тридцати девяти лет. — А жизненный опыт — дело простое. На «Феррари» ездят 0,001% населения, а может, меньше. На «Мерседесе» и тому подобном — 20%. Остальные ездят на метро, троллейбусах или автомобилях, особо не отличающихся от трамвая ни комфортом, ни престижем. И поэтому ты решил, что избранники судьбы одни, а проклятые — другие.

— Ну, я так не говорил,— возразил Вадим,— но доля правды есть в таком делении.
— Это деление говорит о доходах трудящихся, а не об их возможностях,— не сдавался Сергей. — Ты сам-то не ездил на метро? А вот туда же — SUPER STAR! — Он насмешливо поклонился товарищу. — С каких это пор вы, сэр, засверкали на небосклоне и стали делить людей по сортам? — не унимался Сергей. — Получается, пока ты ездил на метро, тебе было не дано, а перестал, и все… Не судите и не судимы будете! Помнишь? Это ведь не из уголовного кодекса.

— А по-твоему, получается, каждая домохозяйка может управлять государством? — с усилием выговорил Вадим.
— Нет, Вадик. Я просто говорю о том, что не нам с тобой, «интеллигентам» в 0,5 поколении рассуждать о судьбах человечества,— засмеялся Сергей.
— Ну а как же все получается? Объясни, если ты такой умный!

— Как получается, я не знаю, но у меня есть версия: нет в жизни проклятых, т. е. стопроцентных неудачников. Жизнь — это не джунгли, как считают некоторые. Это бесконечные залежи возможностей. Это уже сами люди превращают эти возможности в использованные или неиспользованные.
Способности есть у каждого человека, просто люди разные.

Я разделяю человеков так. Есть люди, их очень мало: если встретил такого — считай, повезло. Они понимают тебя без слов и никогда не ошибаются в отношении тебя ни в плохую, ни в хорошую сторону. Их меньше, чем тех, что на «Феррари», их 0,000001% от человечества. Считай, это половина твоя вторая, не зависимо, мужчина или женщина. Но это если повезет, мне пока не повезло.

Дальше. Есть люди, кому достаточно слов. Сказал ему один раз — можешь забыть. Их тоже мало — из тысячи один-два. Из них выходит кто угодно, от президентов и нобелевских лауреатов до диктаторов и великих преступников.
Следующая группа — это мы с тобой. Ну, я надеюсь, во всяком случае. Им, то есть нам, нужно сказать и показать, тогда мы свернем горы и реки повернем вспять. Таких процентов 10%, не меньше. Из нас выходят руководители, бизнесмены и просто успешные люди.

Дальше большая группа, их 30—40%. Это люди, поддающиеся обучению другими способами, от высшего и средне-специального до тренингов и ролевых игр. Вообще, есть возможность включить их способность и выявить резервы.

Оставшиеся 50% — это люди, которые не поддаются цивилизованным методам внушения. Виноваты в этом не они. Просто с раннего детства их приучили к палке и ремню. Тогда они все понимали. Но с возрастом бить их перестали, а новых методов не предложили. Вот с ними трудней всего. Труднее, если не пользоваться привычным для них методом. Трудно представить, как это делать с 45-летним мужиком или 50-летней дамой. А ведь хочется, если честно. Да им и самим хочется, вот они и напрашиваются. Правда, решаются воспитатели редко на крайнюю меру, вот и живет пол-России ниже уровня бедности. Но возможность имеется, вот что я хочу сказать.

— Значит, ты считаешь,— засмеялся Вадим,— нужно восстановить институт телесных наказаний?
— Не обязательно. Можно объяснить людям их проблему, правда, без мордобоя до них не дойдет,— засмеялся Сергей.
— Наверное, ты прав,— Вадим задумался. — Я вот ремонт делал в квартире. Ну, не такой ремонт — покрасить, побелить. Свободная планировка. Проект. Целая стройка. Полгода делают. Год. Полтора! Конца не видно. И еще дерзкие такие. Грубить начали… — У Вадима стало злое лицо, и кулаки сжались. — Вот я собрал их всех, принес кастет такой, знаешь, на пальцы одеваешь с шипами.
— Ну откуда мне,— засмеялся Сергей.

— Заканчивай! Вот принес я его, показываю им и спрашиваю — знаете, что это такое? Один самый борзый говорит: «НЕТ!» Может, ты и как пользоваться им не знаешь? «Не знаю»,— говорит, а рожа уголовная. Ну, я показал. Два ребра сломал. Так они за два месяца закончили и за деньгами не приходили, пока сам не позвал, даже не звонили!
— С точки зрения педагогики все правильно,— весело сказал Сергей,— а вот с точки зрения ауры дома — ошибка.

— Какой ауры? Хорош прикалываться,— Вадим начинал злиться.
— Пословицу слышал — посадить дерево, вырастить сына и построить дом? — спросил Сергей.
— Ну слышал,— ответил Вадим,— а причем тут ребра?
— С сыном и деревом тут все понятно,— продолжал Сергей,— а вот дом, как думаешь, почему построить?
— Не знаю, расскажи, если такой умный!

— Видел когда-нибудь кассеты, музыку на которые записывают?
— Нет, а что это такое? Ты что, Серега, прикалываешься?
— Ну, так вот, на кассетах этих пишут «хром», «металл» и т.п. Магнитные волны оставляют типа следов на этом металле. Металл вкраплен в пленку.
— При чем тут квартира моя?! — почти закричал Вадим.

— Не кричи. Я объясняю. В стенах дома тоже есть металл, и его больше, чем на кассете. А человек — более сильный излучатель, чем магнитофон. Поэтому все дома хранят память о своих предыдущих хозяевах, их болезнях, скандалах, смертях. Ты когда живешь в таком доме, принимаешь эту информацию на себя. Если ты слабый человек — можешь пойти по тому же пути. Например, хозяин дома умер от рака.
— Типун тебе на язык,— сплюнул Вадим.
— Когда ты строишь новый дом, в нем нет никакой информации. Он чист. Ты заходишь и сам очищаешься. Понял?
— Не понял!
— Когда ты начинаешь лупить рабочих в новом доме, информация о насилии остается на стенах, и ты уже не входишь в чистый дом. Уловил?
— Значит, пускай они пять лет строят?
— Значит, пускай пять! Тебе там жить. А то будешь жену или детей дубасить потом ни с того ни с сего. А на самом деле аура жилища называется.

— Слушай, а ведь, правда,— сказал Вадим.— Я все не доволен был: то не так, это не нравится. Пол поцарапан, плохо стену покрасили. Решил, пока не понравится, денег не дам. В квартире то шум какой-то, лампочки горят каждый день, из окна сквозняк — полная лажа. А потом как-то летел я на самолете и книгу читал, что нужен во всем положительный настрой. Домой приехал, зашел в квартиру. Встал на пороге и думаю: ну чего я парюсь, у меня самая лучшая в мире квартира. На второй день выдал деньги работягам. И все стало хорошо: лампочки не горят, дуть перестало, шумы пропали. А пол они мне за один день переделали и стену перекрасили. Теперь живу — красота!
— Ну вот, что и требовалось доказать! А то какая аура?

— Объясни, я не понял?
— Точно, Вадим, таких, как ты, 10% на планете максимум. Это я тебе как специалист-психолог заявляю.
— Ладно, Серега, заканчивай. Пора. Вон он приехал, кажется.
В арку дома медленно и аккуратно въезжала БМВ Х5.
— Точно, его номер.
Машина заняла место у подъезда, из нее вышел мужик в дубленке, на вид ему было лет тридцать, не больше. Он был огромным, под два метра ростом, и весил килограмм сто двадцать.
— Он,— сказал Вадим. И они не спеша вышли из своего «Фольксвагена».

Мужик скользнул по ним взглядом и презрительно плюнул сквозь зубы. Вид учителя в очках и писателя с бородкой не вызвали у него ни интереса, ни уважения. Он повернулся к подъезду и уже сделал первый шаг, вернее, только собирался его делать.

В это время Сергей одним прыжком пролетел разделявшие его с великаном три метра и, казалось, несильно ткнул гиганта рукой в затылок. От этого касания мужик повалился назад, прямо в руки Сергею, за ноги его уже подхватил Вадим. Через секунду великан был упакован в багажник «Фольксвагена».

— Как раз,— сказал Вадим, закрывая багажник.
— «Мерседес» лучше,— не согласился Сергей,— туда двое наказанных входят.
— Этот еще не наказан,— опять не согласился Вадим. Они огляделись. В темном дворе никто не заметил пропажу жильца.
— Отряд не заметил потери бойца! — пропел Вадим.
Они сели в машину и выехали на улицу. Несмотря на поздний вечер, машин было много. Их неприметный «Фольксваген» выехал из города в густом потоке.

— Может, хорош, давай сюда,— показал Сергей на небольшой лесок в метрах в двухстах от дороги.
— Не,— сказал Вадим, он был за рулем,— сказано, 20 км от МКАД. А это пятнадцать.
Они проехали еще пять километров и свернули в посадку. Темнело быстро. Вадим остановил машину на небольшой поляне.
— Выйди, посмотри,— сказал он.
— Никого. Все нормально,— вернулся Сергей. Они открыли багажник, человек лежал и не шевелился. Вадим склонился над ним. В эту секунду человек прыгнул из багажника и попытался схватить Вадима за горло. Но тот как будто ждал этого движения. Очень ловко он увернулся от рук нападавшего и несильно (так казалось) ткнул в живот человека из багажника. Тот как подрубленный повалился обратно, хрипя и кашляя.

— Вам доктора покой прописали,— сказал он, особенно выразительно произнеся слова «доктора» и «покой».
Человек затих, и через секунду его не было слышно. Вадим с Сергеем выволокли его из багажника и поставили в свет фар.

В карманах кроме портмоне с документами и пачки сигарет с зажигалкой были «ТТ» и нож с выкидным лезвием.
— Настоящий бандит,— восторженно сказал Вадим, бросая содержимое карманов под машину. — Это ему не пригодится. Во всяком случае, пока.
— Чем это здесь так воняет? — спросил Сергей. — Ты что, обосрался, маленький? — обратился он к пленному. Тот молчал.
— Говорить разучился,— улыбнулся Вадим и снова ткнул мужика в бок. Тот со свистом выпустил воздух и сел на землю.
— Так кто у нас тут обосрался? — спросил Вадим ласково.
— Я,— сказал шкаф. Казалось, он сейчас заплачет.
— Ну, надо же, не немой! — удивился Сергей. — Но нам надо, чтобы ты был не глухой. Слушай внимательно и запоминай. Двести тысяч ты должен вернуть до конца месяца. Если еще раз спрячешься, больше разговоров не будет. Свои причиндалы найдешь под машиной. Да, еще что? — Он подошел к амбалу и несильно ткнул его в лицо, после чего резко отскочил в сторону. Из разбитого носа струей брызнула кровь.

— Это тебе на память. И попутки тебя не подберут, россияне — народ аккуратный, салон пачкать не захотят. Прогуляешься, тут недалеко до МКАДа — всего двадцать км. Подумаешь заодно над своим поведением.
Они сели в машину и медленно поехали к дороге.
Человек сидел на земле, хлопая глазами. Дрожащей рукой он размазал кровь по лицу и заплакал, как большой обиженный ребенок.

По пустеющему вечернему городу не спеша ехал серый «Фольксваген».
— Думаешь, вернет? — спросил Вадим
— Во всяком случае, будет стараться,— ответил Сергей. — Вот он как раз из 50%, которым ролевые игры не помогают. Мордобой для него — лучшее средство воспитания. Слышал, как ревел?
— А где он деньги возьмет? — спросил Вадим.
— Не знаю. Но думаю, найдет. У него все нормально, просто решил друга наколоть.
— Когда друзьям ссужаем деньги, теряем мы и деньги, и друзей,— Вадим поднял вверх указательный палец.
— Если вернет деньги, то и друга терять не придется,— улыбнулся Сергей.
***
— Вы зачем его били? — спросил заказчик на следующий день. Он звонил по телефону и, судя по голосу, был очень недоволен. — Я же сказал поговорить и отвезти на 20-й километр. А бить, кто вас просил?
— Это он вам пожаловался? — спросил Вадим.
— Да какая разница, кто пожаловался? Мы учились в одном классе, и за 200 тонн вы бы его еще убили!
— Большая разница,— ответил Вадим. — Задание было вернуть деньги. Ну, и поговорить. Мы и поговорили. А пару пинков… Неужели вы думаете, он бы сам с нами поехал?
— Ничего я не думаю,— ответил заказчик. — Он деньги сегодня принес. Трясется весь. Нос переломан. Жалко смотреть.
— Ну, так вы и не смотрите,— голос Вадима стал смягчаться,— значит, деньги вернул. Очень хорошо. Когда мы можем забрать нашу долю? Я так понимаю, работу мы сделали.
— Да когда угодно,— сказал заказчик и отключился.

Вадим положил трубку и сел на диван. Он сложил ноги по-восточному и взял в руки палку, что-то вроде черенка от лопаты, только наполовину короче. Зажмурив глаза как бы в удовольствии, он начал ударять себя палкой по бокам и спине, иногда по бедрам, как веником в бане. Комната наполнилась глухими ударами, как будто кто-то бил в большой бубен. Поработав так минут двадцать, он открыл глаза и положил палку на стул.

— Серега,— позвал он.
Из соседней комнаты вышел Сергей.
— Надо съездить, деньги забрать за амбала с Ленинского.
— Вернул?! Так быстро! Я же говорил, что таким только через мордобой доходит,— развеселился Сергей.
— Поедешь к клиенту за расчетом? Надо собираться. Есть одна работенка — в Сургут надо слетать.
— Хороший город, я был! Море, пляж, девочки… — сказал Сергей серьезно. — Делать там что?
— Не купаться, это точно. Надо поехать с одним вором. Он поговорит разговоры, а мы так, для подстраховки. Чтобы авторитета не обидел кто-нибудь.
— Там народ северный, беспредельный.
— Да, еще племянник его поедет. Набираться опыта,— ответил он на взгляд товарища.

С расчетом у заказчика проблем не было. Он четко выдал сто тысяч. Такой был договор. Меньше, чем за половину, Сергей с Вадимом не работали.
С авторитетом они встретились в здании аэропорта. Авторитет был кавказцем, на вид ему было около пятидесяти, племяннику — лет двадцать. Ни Сергей, ни Вадим его раньше не видели. Знали, что он откуда-то из Дагестана и сидел за разные дела раза четыре или пять. В общем, почти всю сознательную жизнь. В самолете они сидели отдельно и почти не разговаривали. Он представился Ильдаром, а племянника звали Шамиль.

— Что делать будем? — спросил Вадим у Ильдара.
— Ничего, братан. Зайдем, поговорим. Выйдем и уедем, если все нормально будет.
Что будет, если все будет не нормально, Вадим спрашивать не стал.
В Сургуте их встретил земляк Ильдара. С ним был еще один паренек на второй машине.
— На двух поедем? — как-то чересчур радостно спросил Шамиль.
Все посмотрели на него как-то особенно внимательно.
— Ничего,— сказал Ильдар,— пацан первый раз. Земляк оставил им свою «девятку», сам сел во вторую машину и уехал.

Вадим сел за руль, Ильдар рядом, а Шамиль с Сергеем на заднее сиденье. На нем стояла синяя спортивная сумка. Сергей открыл ее. Там было два «ТТ» с запасными обоймами и АКСУ с одним магазином. Сергей взял один «ТТ» себе, второй отдал Вадиму. Автомат оставил в сумке, а сумку взял Шамиль.
Они ехали по грязной разбитой дороге, на въезде в город Вадим остановил машину.

— Вы заходите со мной,— сказал Ильдар и посмотрел на Сергея и Вадима,— Шамиль, в машине ждешь нас. Если не выходим через полчаса, заходишь и по обстановке.
Еще через 15 минут они остановились у какого-то местного банка. Беспредельные северные пацаны оказались тремя «ботаниками» в очках и галстуках, они провели гостей в кабинет и предложили кофе. Один из них все время с опаской поглядывал на Ильдара. Вид двух московских интеллигентов не вызвал у них ни опасений, ни интереса.
Все сели за большой переговорный стол. Трое хозяев во главе стола, Ильдар напротив. Вадим сел на стул у входа в кабинет и всем своим видом показывал, что разговор ему безразличен. Сергей остался в приемной:
— Я здесь обожду,— только и сказал он.

Хозяева сказали, что они вопрос не решают и ждут главного, который приедет с минуты на минуту. Через пару минут к входу подъехали два джипа, из них вышли пять человек. Четверо молодых, одинаково стриженных и одетых. Пятый был небольшой коренастый человек, то ли кореец, то ли китаец. Все они зашли в банк. Двое остались в приемной, а двое вместе с корейцем зашли в кабинет.

Кореец поздоровался со всеми, сдержанно кивнув головой, но тут Ильдар встал со своего места и сказал:
— Саша?! Саша, так ты встречаешь старых друзей?
— Ильдар?! Правда, ты! — кореец весь расплылся в улыбке.— Вот как встретиться довелось!
На глазах у всех плохой фильм про бандитов превратился в хороший фильм о встрече старых друзей.
— Ребята,— сказал кореец,— подождите меня в машине. — А вы в приемной,— это он уже хозяевам банка.
Вадим подумал полсекунды, посмотрел на Ильдара, тот кивнул, и Вадим вместе с остальными вышел в приемную.
— Пройди в машину,— сказал он Сергею,— скажи, все нормально. А то молодой не разберется, очень ему пострелять охота,— добавил он шепотом.

Разговор закончился минут за двадцать. Кореец Саша предложил им обедать, но Ильдар отказался, сказал, ехать надо поздно, дела. Судя по его довольному виду, вопрос был решен положительно. Когда сели в машину, он сказал:
— Оставаться нельзя. Саша — пацан хороший, но так спокойней.
— Спокойней так спокойней,— согласился Вадим.

Темнело. Было очень холодно. Это в Москве зима — не зима, а в Сургуте зима была настоящей. Они приехали в аэропорт и узнали, что по техническим причинам рейс задерживают до утра. Ждать в аэровокзале удовольствие ниже среднего, но делать было нечего.
Тут к Вадиму подошли двое.

— Мужик, ты как, выпить хочешь? — спросил один в ватнике и спортивном костюме.
— А с какой целью вы интересуетесь? — весело ответил он.
— Тут такое дело,— продолжал спортсмен в ватнике. — Я знаю, где спирт купить. У Вовика,— он показал на друга своего,— хата.
— А мы вам зачем? — спросил Сергей.
— У нас денег нет. А там трехлитровыми банками отпускают. Вы ребята московские, у вас деньги. Все равно рейс задержали!

Вадим посоветовался с Ильдаром и тот сказал: Лучше в хате с этими ханыгами, чем в аэропорту. Они вышли на площадь перед вокзалом. Коля (так звали спортсмена) быстро договорился с таксистом. Свою машину и «инвентарь» Вадим вернул земляку сразу после встречи. Таксист как бы и не обратил внимания, что в машину сели шесть человек. Они вернулись в город, проехали пару улиц и остановились у обычного панельного дома. Коля взял деньги и через пять минут вернулся, нежно прижимая к себе целлофановый пакет, по форме напоминавший трехлитровую банку. Когда машина подпрыгивала на ухабах, в пакете нежно побулькивало. Его товарищ молча л всю дорогу.
— Вовик — он майором был,— сказал Коля,— воевал в Афгане. Он немного того, но спокойный.

Сергей недоверчиво оглядел двухметрового Вовика. Очень у того был суровый вид и мощная фигура. Такси остановилось у такого же уродливого здания. Сергей расплатился, и все шестеро новых товарищей зашли в подъезд.
Они зашли в квартиру на 4-м этаже. Вовик включил свет на кухне. Со стола, испугавшись то ли света, а может, Вовика, брызнули по углам тараканы.

— Я думал, их в Сибири нет,— поморщившись, сказал Сергей.
— Они есть везде,— философски сказал Коля. — Вам разбавить? А то мы так.
— И мы так, братан! — бодро сказал Ильдар. Сергею показалось, что пустые глаза Вовика блеснули каким-то огоньком, и огонек этот был нехороший. «Может, показалось»,— подумал Сергей.
Они сели на кухне. Коля достал стаканы, шесть штук.
— Я не буду,— сказал Шамиль. У него был более сильный акцент, он выговаривал «нэ буду».
Вовик опять как-то напрягся. Или опять показа лось. Разлили спирт. Коля налил воды из-под крана.
— Запивай, закуски мало.

На столе появился пакет с ирисками и полбуханки хлеба. Налил по полстакана спирта. Все выпили, не чокаясь.
Сергей пил спирт когда-то очень давно. Ему показалось, что раскаленный шар попал в горло, он еле удержался, чтобы не выдохнуть. Не выдыхая, сделал глоток воды и «занюхал» хлебной коркой. Коля налил по второй.
— За знакомство,— сказал он.

Все выпили за знакомство. Тепло и какое-то расслабление растеклось по всему телу, и Сергей почувствовал, что хочет спать. Коля тоже клевал носом. Вовик не подавал признаков жизни и, казалось, спал.
Сергей устроился поудобней в каком-то ужасном кресле и задремал.
Он не помнил, сколько спал. Разбудил его какой-то шум. Он открыл глаза и увидел картину, от которой подумал, что еще не проснулся. Вовик навалился всем телом на Шамиля и душил его подушкой, а Ильдар повис на нем, как клещ, и пытался оторвать богатыря от племянника.

Сергей сразу понял, что это ему вряд ли удастся. В долю секунды он оказался рядом с этой кучей. Аккуратно он отодвинул Ильдара и ударил Вовика в ухо. Тот отпустил Шамиля и рухнул лицом вниз на кушетку.
При падении его «треники» приспустились, оголяя большую белую волосатую задницу. От этого зрелища Ильдар изменился в лице и пристроился сзади, приспустив свои брюки.
«Ни фига себе праздник», — подумал Сергей и оглянулся на Колю. Тот спал, положив голову на стол. Шамиль поднялся с кровати, он еще тяжело дыша л и тупо оглядывался по сторонам. Было впечатление, что он еще не понимает, что произошло.

— Смотри,— сказал Сергей, показывая на дядю. Тот в это время пытался «пристроиться» к Вовику. Шамиль взял с трюмо банку крема «Флорена» и передал дяде. У того сразу дело заспорилось, и он задвигался, как собака на заборе. Вовик задышал и, как показалось Сергею, задвигался тоже.
Дальше он смотреть не мог и вышел на кухню.
— Полный п-ц! — сказал он на вопросительный взгляд Вадима.

Следом вошел Шамиль.
— Любыт он эту дэла. На зонэ прывык,— от перепуга акцент у него стал совсем сильным.
— Видно, он тебя за моджахеда принял спьяну,— сказал Сергей,— вот и хотел придушить. Хорошо, я проснулся.
— Да, хорошо, ножа нэ било,— сказал Шамиль,— было бы два жмура сейчас.
Вошел Ильдар, очень довольный.
— Кто-то будет? — спросил он.
Все отрицательно замотали головами. А Ильдар только непонимающе пожал плечами.
Уже было утро. Они вышли из дома и поймали такси. Коля так и спал, а Вовик еще не оклемался.
— Сильно ты его вырубил,— сказал Ильдар. — Он хоть живой?
— Живой,— сказал Сергей. — К обеду оклемается. Правда, теперь он не был так уверен, после того как Ильдар обработал Вовика. Хотел сказать об этом, но почему-то не стал.

В самолете они опять летели отдельно и больше не разговаривали. В Домодедово они попрощались и разъехались. Ильдара встречали. А их машина была на парковке. Всю дорогу до Москвы они проехали молча. Только подъезжая к дому, Вадим не выдержал и сказал:
— Ну, ты прикинь! — Дальше прошел такой набор выражений, что Сергей только посмотрел на партнера, комично подняв брови:
— Это жизнь, братан! — попробовал пошутить он.
Настала зима. Не календарная, эта была уже давно и скоро должна была закончиться. Просто выпал снег и не растаял. Он лежал на деревьях, крышах домов, тротуарах. Снег был везде. Город из серого, грязного и унылого превратился в белый, искристый и праздничный. Сергей выглянул в окно и подумал, что зимой на самом деле намного красивей, чем летом, если только зима эта настоящая.

Он вышел из дома, были какие-то дела в центре. У гостиницы «Россия» у него была встреча с клиентом. Из-за снега движение в городе почти остановилось. Машины еле двигались по сузившимся от сугробов и брошенных авто улицам. Сергей подумал несколько секунд и решил дойти пешком. Пути было минут сорок, а ехать неизвестно сколько. И Сергей выбрал известность, зашагав по скользкому тротуару. Пройдя Люсиновскую, он пересек Садовое и вышел на Пятницкую улицу. Прогулка доставляла ему явное удовольствие. Когда он вышел на Московский мост и увидел слева Кремль, прямо собор Василия Блаженного, а слева здание гостиницы «Россия», прошло минут 25, не больше.
«Россия» явно не вписывалась в кремлевский ансамбль. Но, видно, архитекторы советских времен так не считали. Последнее время ходили слухи, что «Россию» снесут и что-то отгрохают. Но это уже тянулось не один год, а Сергею было без разницы. Собор Блаженного весь облепило снегом, и он стоял весь белый. Сергей вспомнил одну историю и засмеялся.

Как-то пару лет назад они с Вадимом решили осмотреть московские достопримечательности. Взяли экскурсовода, начали с Кремля, Мавзолея — со всего того, с «чего начинается Родина». Оказалось, Мавзолей работает и открыт для посещений. Когда они с Вадимом спустились и увидели вождя, громкий резкий голос крикнул на них:
— Не останавливаемся! Проходим!

Было так жестко неожиданно, что и возразить было нечего. Порядки. У Кремлевской стены они шли, медленно читая надписи на табличках. Тут были знакомые имена — Гагарин, Буденный — и какие-то сталинские лауреаты, о которых раньше они и не слышали. Рядом был бюст самому Сталину. Какой-то холеный мужчина с жестокими холодными глазами положил на могилу большой букет гвоздик.

— Давай. Проходим, проходим,— не прерывая бубнящую экскурсию, прошипела женщина-экскурсовод. Она, видно, решила, что эти двое хотят бесплатно послушать ее тексты. И они опять ничего не возразили.
Дальше их водил собственный экскурсовод. Такая сопля в штанах. В храме Василия Блаженного он начал рассказывать, что первоначально храм был белый с золотыми куполами. И тут на него жестко наехала вахтерша. Она обвинила его во всех грехах и грозилась лишить его лицензии. Экскурсовод очень расстроился. Ему не удалось убедить грозную женщину, что он изучал какие-то там документы. Та не желала слушать, и он ретировался.
На улице он стоял задумчивый, на него было просто жалко смотреть.

— Да ладно, забудь! — сказал ему Вадим.
Но тут радостная улыбка озарила лицо Эдика — так звали экскурсовода.
— Ну конечно! Точно, как я сразу не понял! Я ей понравился, вот она и прицепилась! А я же не женат. Может, вернуться? — спросил он.
Сергей был совсем не уверен, что Эдик вообще может нравиться, но расстраивать его таким предположением не хотелось. И они с Вадимом только пожали плечами. Мол, сам решай.
— Ладно, в другой раз,— радовался Эдик. — Как же я сразу не понял? — не унимался он.
Сейчас Сергей увидел белый собор, вспомнил Эдика и их экскурсию. Ему стало очень весело. Как там Эдик?

Клиент позвонил минут за десять до встречи и все отменил. Сергей позвонил Вадиму.
— Вот мудак! — Сказал Вадим. — Сам «давайте, спасайте», а потом берет и не приходит. Ненавижу таких!
— Слушай, Вадим, если дел нет, я поеду на дачу на пару дней? — спросил Сергей. — А ты позвони, если что, я телефон не буду выключать.

Вадим помолчал секунд десять.
— Ладно, езжай. Что делать будешь?
— На лыжах похожу. Посплю. Не знаю. Погода какая — в городе сидеть неохота.
—Ну, ОК. Позвоню, если понадобишься,— сказал Вадим и повесил трубку.
Сергей снова набрал номер. Трубку не брали, и он отключился. Сергей звонил девушке. Они познакомились еще осенью. Ее звали Вера. Она работала в какой-то фирме, но для него это было не важно. Она не спрашивала, чем занимается он, а он не вникал в ее работу. Знал, там что-то связано с Востоком. Вера и сама была какая-то восточная, небольшого роста, какая-то тонкая. Весила она, казалось, килограммов сорок. Но это тоже было не важно. Ему было хорошо с ней, и он звонил Вере.
Зазвонил телефон, это была она.

— Извини. Работа. Не могла взять трубку,— сказала она.
— Здравствуй,— сказал Сергей.
— Ой, здравствуй! — сказала она и засмеялась, как школьница. — Не поздоровалась! Вот такие люди в нашей стране занимаются культурой!
— Ничего. Я не заметил. Поедешь на дачу? — спросил Сергей.
— Вот так сразу! — строго спросила она, но голос выдавал, что она рада предложению. — С удовольствием. На сколько?
Она не была похожа на других женщин, которых знал Сергей. Всегда говорила просто, без ломаний, «да» у нее было «да», а «нет» — нет.
— Два дня, а может, три, пока на работу не вызовут,— ответил он.
— Хорошо сейчас отпрошусь и перезвоню! Она положила трубку.

Он зашел в магазин, купил какой-то еды и пару бутылок вина.
Вера позвонила минут через пятнадцать, она отпросилась, и они договорились встретиться.
Каждый раз, когда Сергей встречался с ней, у него, как в школе перед экзаменами, дрожали руки. И он боялся, что вдруг она не придет. Но когда она приходила, у него как будто вырастали крылья. Вера, казалось, этого не замечает.

«А может, она на всех так действует?» — думал Сергей. Как-то раз он пытался поговорить о Вере с Вадимом. Сказал, что познакомился с девушкой.
— Москвичка или блядь? — спросил Вадим. Конкретно так спросил.
Сергей на него не обиделся, но рассказывать ничего не стал.

Через час они с девушкой встретились на вокзале и сели в электричку. Еще через час вышли на остановке. Начинался вечер. Дачу эту Сергей снял год назад. У него никогда не было своего дома, а эта дача стала его домом. Как только появлялось свободное время, Сергей приезжал в свой дом.

Когда осенью они познакомились, через неделю он пригласил ее, и она сразу согласилась. Ее не пришлось ни уговаривать, ни обхаживать. Просто, когда стало понятно, что это может случиться, она как-то внимательно и строго посмотрела ему в глаза. Потом выключила свет, и все произошло как-то само собой. Сергей не считал себя слишком опытным мужчиной. Сначала война, потом еще более трудные мирные годы, шутил он. Некогда было книги читать на эту тему. Но кое-что он видел. Ту ночь он забыть не мог, да и все последующие тоже.

На дворе стемнело. Сергей выглянул в окно. Красиво и странно смотрелись ярко-белые квадраты соседских крыш на сером фоне зимнего вечера.
В доме был камин, и они затопили его. Дрова были березовые, сухие и через несколько минут загорелись ярко и весело. Она села у камина, в доме еще было холодно. Но камин был не декоративный, и приятное тепло стало наполнять комнату.

— Хорошо вот так сидеть и смотреть на огонь,— сказала она.
Он подошел и обнял ее сзади. Стало хорошо и спокойно. А потом они ужинали и пили вино. И была еще одна ночь, которую он тоже вряд ли забудет.
Утром ярко светило солнце. Но дом остыл за ночь, и вылезать из теплой постели не хотелось. Они решались еще около часа. Потом все-таки собрались, встали, оделись, взяли лыжи и поехали в лес.
Как ни здорово было в городе, но за городом зима была совсем другая. От мороза снег скрипел, трещал, от лыж стоял такой грохот, что закладывало уши. Но стоило остановиться, как наступала такая тишина, что, казалось, уши перестали слышать.

Они проехали через лес. Это был даже не лес, а небольшая роща. За рощей была речка. Когда не было ветра, Сергей любил кататься по реке. Ровная гладкая поверхность была более твердой, чем в лесу, и ехать по ней было приятней. Было еще рано, а солнце уже коснулось верхушек деревьев.
Вдруг из-за поворота реки с диким ревом вылетел человек на снегоходе. Он на бешеной скорости пролетел метра х в трех от них и скрылся в облаке снега, оставляя за собой запах бензинового перегара.

— Сумасшедший,— весело сказала Вера.
— Мягко сказано,— подтвердил Сергей. — Давай возвращаться.
— Давай,— так же весело сказала Вера. От мороза ее щеки стали красными. На вид ей было лет пятнадцать.
Она засмеялась и обогнала Сергея. Он проводил ее взглядом и бросился в погоню. Через несколько минут он догнал ее.
— Давай, кто первый до того дерева,— сказала Вера, показывая на большую иву, склонившуюся над рекой и вмерзшую ветками в лед.
— Догоняй,— сказал он и рванулся вперед.

Он так разгорячился, что не сразу услышал треск снегохода. А когда оглянулся, увидел, что оторвался метров на пятьдесят.
Вера ехала за ним и весело смеялась. Человек на снегоходе приближался с огромной скоростью. Он, наверное, опять хотел проехать очень близко. Но когда до Веры оставалось несколько метров, передняя лыжа его снегохода наскочила на что-то, и он со всей скорости врезался в спину девушке. От удара Вера пролетела метров десять и упала на лед. Снегоход перевернулся на бок, а человек повалился на снег.

Дальше все проходило как во сне. Сергей быстро поехал назад. Одного взгляда на Веру ему было достаточно, чтобы понять, что помощь уже не нужна. Слишком неподвижно лежало тело, и слишком неестественно подвернулась нога. Ее широко раскрытые глаза были испуганны и открыты.
Человек поднялся и пошел к Сергею. Его шлем слетел. Волосы были растрепаны. Он что-то бормотал.
— Я не специально! Я заплачу! Командир, мы все решим!

Сергей ощупал карман. Там лежал маленький «Вальтер» 1938 года выпуска. Немецкий, трофейный. Когда-то Сергея чуть не порвала собака, и с тех пор он брал его на прогулки. Как-то Вера увидела пистолет, а он сказал ей, что он газовый. Даже предложил выстрелить, но она испугалась и не захотела.

Он вынул пистолет и, не целясь, выстрелил в человека со снегохода. Пуля попала в лицо. Человек упал на бок и замолчал. Сергей подошел к нему и перевернул лицом вверх. Один глаз удивленно смотрел на Сергея, а вместо второго было черное отверстие, заполненное кровавой кашицей. От человека сильно пахло кровью и перегаром. Сергей пнул тело ногой и пошел к Вере.
Он не смог подойти к ней. У него не хватило мужества посмотреть и в ее глаза.
Он просто сел в снег и заплакал.